Автор — Стивен Шон

Перевод лекции — Ольга Лазаренко

(лекция на ежегодной конференции«Förderkreis Gestaltkritik» 30 августа 2009 года в Gestalt Institut Köln)

Стивен Шон —  доктор медицины, психиатр и гештальт-терапевт в частной практике в Сан-Рафаэле / Калифорния. Его учителями были Фриц Перлз, Гарри Стак Салливан, Милтон Эриксон и Грегори Бейтсон. Он много лет учит гештальт-терапии в США и Европе).

Сегодня я хотел бы обменяться некоторыми краткими мыслями с вами.

Первый вопрос, если вы хотите исцелить страдание, всегда следующий:  «Помогло ли?» И наш первый подход к исцелению обычно более конкретный: таблетка, которую взрослый принимает из-за головной боли, поцелуй, который ребенок получает для своей царапины, они необходимы. Новые клиенты обычно ожидают аналогичного подхода при посещении психотерапевта. «Как он мне поможет или какой совет он даст?»

Действие в каком-то смысле всегда является частью лечения. Но есть нечто более фундаментальное, если не такое осязаемое и конкретное, как таблетка или поцелуй матери. Чтобы удивить вас прямо сейчас, позвольте мне дать вам тот же ответ, который я сам слышал от Джозефа Уиллайта полвека назад. Уиллайт был американцем, особенно любезным психиатром после К. Г. Юнга, и даже с анализом Юнга. «Исцеление в психотерапии, — сказал он с теплой улыбкой, — лежит на встрече с терапевтом». Это меня удивило. Я ожидал, что Уиллайт расскажет о концепции мировоззрения К.Г. Юнга, возможно, о «символических переживаниях в искусстве» или «контакте с нашими внеличностными сущностями».  Но он этого не сделал. Вместо этого он говорил о взаимоотношениях, области связей, которые вы можете ощущать, но не можете измерить, поле, которое вы можете почувствовать, но которое вы не можете точно описать, и для этого требуется время.  Возможно, вы заметили, что поцелуй, который нужен ребенку, является частью его эмоциональных отношений с целующим.  Слова Уиллайра о психотерапии также похожи на описание физического исцеления из-за таблетки, что только фиксирует сиюминутную боль. Поскольку физическое восстановление требует времени, медленное восстановление кости после перелома, новая кость, даже более сильная, чем оригинальная, целая система нервов и мышц основана на исцелении.

Однако есть принципиальное отличие от физического выздоровления, которое происходит совершенно бессознательно. В психотерапии, с другой стороны, пациент должен пожелать выздороветь. И желание должно быть полностью признано терапевтом.

Каковы «ингредиенты» этого целебного желания, которые оба разделяют?

Я подумал, что я могу получить лучший ответ на вопрос об «ингредиентах» у моих клиентов, которые считают, что наше многолетнее сотрудничество помогло им. Я должен был сделать что-то с ними! На мой вопрос: «Что помогает вам здесь?» Ответил человек, который всегда очень самокритичен, просто:  «Вы полностью приняли меня». Другой человек, часто обремененный депрессией, ответил: «Чем глубже наша связь, тем больше я могу выдержать свои темные чувства. А вы помните лучше, чем я, мои положительные стороны». Другой, который испытывает трудности в своем браке, сказал:  «В качестве связующего звена между —  это я и ты, как-будто это то, что устраняет вмятины в машине». Забавно, да? Он часто выражает это метафорически.

Эти ответы, как вы можете наблюдать, не содержат особых проблем клиентов. В ответах говорится, что между нами существует особая забота и открытость. Как бороться с ними и как они могут справляться с самим собой, когда возникает конкретная проблема. И они описывают что-то, что в основном выходит за рамки слов.

Имею ли я, спросил я себя, доказательства той исцеляющей связи, которая проявила себя без слов?

Затем я вспомнил опыт с моим шестилетним внуком.

Вследствие заболевания у Аарона серьезное расстройство речи, из-за которого он посещает логопеда. Эта проблема раньше заставляла его уходить от меня. Он всегда отворачивался, когда я подходил к нему, его глаза были тусклыми. Что-то изменилось этой весной. Возможно, я вдруг напомнил ему о его отце, моём сыне, с которым он так хорошо знаком. Поэтому он сидел рядом со мной на диване, достаточно близко, чтобы я мог прикоснуться к нему. Я пощекотал его. Он посмотрел на меня, усмехаясь и выползая из моей досягаемости. Я воспользовался этой возможностью и пополз за ним. Он хихикнул и убежал, я последовал прямо за ним. Он смеялся, потом вернулся ко мне и стал ждать, пока я снова коснусь его, и мы снова повторили игру, дружеское преследование и воссоединение. Мы играли в это еще несколько раз, в течение четверти часа. С того дня, когда мы встречаемся, он сначала подходит ко мне осторожно, но потом он говорит беззаботно и душевно со мной с помощью его речевых возможностей.

Я говорю об одноразовом событии, которое исцелило наши отношения и создало новую открытость у моего внука; искра, как мерцание, вызвавшая глубокий контакт. Но кто может сказать, сколько времени между ним и мной действительно предшествовало этому событию, в то время как он внутренне готовился к тому, чтобы быть «пойманным» и затронутым мной?

Желание быть пойманным или, скорее сказать  — быть обнаруженным, а затем исполнять это желание, кажется мне движущей картиной столкновения, которое исцеляет. Добавьте к этому мысль о том, насколько исцеляющей жизнь может быть в таких отношениях, даже для людей, которые в другом случае чувствуют большую пустоту в своей жизни. Один американский философ заметил: «Мужчина, который не верит ни во что, нуждается в женщине, которая верит в него» [или наоборот].

И в очень мучительных случаях, когда отношения заканчиваются или наступает сильное разочарование, токсичная сила потери может выражаться самым страшным образом, а именно —  в самоуничтожении. Я часто думал, что самоубийство кажется особенно загадочным и ужасным тогда, когда люди находятся на вершине славы или успеха. Я думаю о знаменитом американском поэте Сильвии Плате и известном литературном критике Ф. Матьессене. Откуда возникло её отчаяние в отношении жизни и её потеря жизнеспособного чувства эго? У обоих была глубокая потеря связи, брак сломался, умер близкий друг, и не было никаких других связей, которые могли бы уравновесить величину потери.

Как можно далее описать связь в психотерапии, которая позволяет углубить жизнь? Я думаю о качествах настоящего, о теплоте, о спонтанности, которую психотерапевт может предложить, чтобы удовлетворить ограничения жизни, как это чувствует клиент. Обилие дара и того, что можно взять,  между ними, в одну и в другую сторону, то, что учитель Мартин Бубер называет «я и ты». Бубер описывает большую включённость «я-тебе», которая только может существовать между двумя людьми. В непосредственной близости «он» или «она» отпадает, остаётся только «ты». Это «ты», — говорит он поэтически, — ощущается меридианом. Так, как если бы не было ничего, кроме всего, что живет в его мире. Так и между терапевтом и клиентом, эти качества позволяют описать психотерапию как своего рода межличностную медитацию. Это даёт духовное и терапевтическое понимание.

Но есть некоторые отличия. В терапевтических отношениях внимание фокусируется на благополучии клиента, а не на обоих. И проблемы клиента, его способ сдерживать или доминировать (для простоты я использую «он» для обоих полов), его способ самостоятельной занятости и то, как он часто чувствует себя парализованным, с другими или с терапевтом. Эти проблемы прерывают полноту отношений. Его отношение или слова говорят: «Я боюсь собственного гнева». Или: «Я в замешательстве. В моей голове это не перестает говорить».  Или:« Не спрашивайте меня, как я себя чувствую. Я не могу этого сказать».

Он достигает предела своего самопринятия. И терапевт, с его интересом к клиенту, с его терапевтическим искусством, важным, но вторичным по отношению к его непосредственному присутствию, его терпению и настойчивости, остается с ним в этот момент ограничения. Пожалуйста, позвольте мне здесь метафорическое описание: я вижу терапевта, поскольку он следовал за клиентом в этом случае, оставаясь рядом с ним, а затем вел его по своему пути. Он эффективно говорит: (я суммирую несколько реакций, потому что слова, которые вы действительно говорите, зависят от реальной ситуации): «Я чувствую глубину внутри вас, и как вы не позволяете себе чувствовать себя. Ваша самокритика уводит вас назад, а также ваше слишком быстрое мышление и ваш страх, вашу боль, ваш гнев, вы не можете чувствовать свою печаль или пустоту, или путаницу в себе. Кроме того вы боитесь рисковать тем, что для вас важно. Если вы позволите этому случиться сейчас, вы сможете расслабить голову и тело; они обретут новую свободу. Для вас возможна большая внутренняя открытость ». Это в какой-то мере совет (как я сказал в начале этой презентации, клиенты, по понятным причинам, ищут такой совет у терапевта), но здесь совет становится чем-то новым, приглашением к возможности, которая есть у терапевта.  Клиенту нужна помощь, чтобы он мог обнаружить врожденное, расширенное чувство собственного достоинства. С этим новым направлением и поддержкой он начинает чувствовать себя свободным, и то, что он может дать другому человеку и то, что он хочет получить. На самом деле, лечение в терапии — это развитие духовных способностей клиента, его глубина самопринятия и его сострадание к другим. Назовем это отношением к себе, а кто-то просто назовёт:  «Любовь»!

Мне нравится акцент в гештальт-терапии на то, что «очевидно». И что касается исцеления, очевидная реальность — это отношения с терапевтом, в том, как он является образцом для подражания, самопринятия, а также сочувственного принятия клиентов. Гештальт-терапия открыта для философии и методов других школ, которые способствуют самопознанию: проницательность (межличностный психоанализ); опит рефрейминга (гипнотерапия после Милтона Эриксона); переработка (EMDR); трансперсональная осведомленность (трансперсональная терапия.) И есть много телесно-ориентированной психотерапии: биоэнергетика, Biofeedback, Chigong. Все участники гештальт-терапии находятся в поисках более широкого доступа к внутренней жизни. Здесь, в Кёльне, мне нравится слово «диалогичность» Эрхарда, в котором описывается гештальт-терапия, потому что она фокусируется на отношениях между терапевтом и клиентом. Исцеление на самом деле в разговоре: словами, позами и жестами. Точнее  или, если еще раз подчеркнуть, исцеление — это то, что пробуждает диалог внутри клиента, а именно его всё возрастающее самопринятие.

Вопрос в том, почему такие расширяющиеся отношения не являются нормальными? Каким образом личные интересы, поскольку мы хотим нашей жизни, принимают такое разрушительное направление, как мы видим снова и снова в жадном, несоизмеримом, противостоящем мире вокруг нас? И наступает очевидный ответ: я нахожу его в мультфильме, который моя жена и я видели по телевизору на нашей кухне. Два пещерных человека со своими палками идут бок о бок и ведут философский разговор. Один обращается к другому и говорит: «Я бы сказал первым, кто отвергнет строгий старый закон, то лишиться и силы власти, если так случиться, то всё перестанет функционировать».

Да, это наш мир. Но разве мы все не чувствуем, что ключ, который может открыть эти вопросы эгоцентризма, есть у всех? И разве мы не думаем, что этот ключ может быть очевиден для всех? Если бы только кто-то положил ключ в замок, перевернул его, и замок был открыт, то, вполне реально, у нас было бы небо на земле?

Теперь я хочу вернуться к той важной роли, которую психотерапевт играет, —  роль модели, подготовки к исцелению. Это цель, к которой мы стремимся в гештальт-воспитании: богатый контакт учит. Ибо «ткань нашей жизни есть», по словам Шекспира, «смешанной пряжи», достоинства и недостатки вместе. В образовании мы стремимся обеспечить, чтобы ученики были готовы познакомиться с тёмными, а также с яркими сторонами самих себя, а также с тем, что у них есть способность сопереживать другим людям. Это простое следствие обучения: от учителя до ученика и от ученика к клиенту. Я представляю это как волну бессознательного, а также сознательные связи, которые придают клиентам целебное признание самих себя в движении.

Вы можете заметить, что я искал простой способ описать исцеление в психотерапии. Простота может пропустить много, что не имеет значения. Но объяснения также могут быть слишком упрощенными. Я заканчиваю парадоксальными словами английского философа Уайтхеда, который освобождает нас от изучения других подходов к лечению. И по этому я хотел бы пригласить вас, как мы говорим, исследовать или изменить то, что я сказал.

Уайтхед говорит: «Ищите простоту и не доверяйте ей».

Оригинал  опубликован  — http://www.gestalt.de/schoen_begegnung.html

(Gestaltkritik — Die Zeitschrift mit Programm aus den GIK Gestalt-Instituten Köln und Kassel Gestaltkritik (Internet): ISSN 1615-1712)